Новые дома обрамляют свежезаасфальтированные улицы. Повсюду кипит работа: мужчины и женщины красят, штукатурят, убирают, чистят тротуары, сажают кусты и деревья. Все сияет новизной. Люди улыбаются и наслаждаются мирной жизнью. На первый взгляд. В жизни людей, скрытой за фасадом обновляющегося города, по-прежнему много незаживших ран, нанесенных двумя разрушительными войнами. Поездка в Грозный оставляет сильное впечатление. На стокилометровом пути, который проходил через Северную Осетию и Ингушетию, мы проехали пять контрольно-пропускных пунктов (так наз. блокпостов), где военные проверяют все автомобили, а у иностранцев - разрешение министерства внутренних дел на въезд. Правда, как правило, куда больше обеспечения безопасности их интересует взимание с проезжающих мзды. . . Большое количество военной техники и надписи вдоль дорог 'Осторожно, мины!' создают ощущение, что война здесь закончилась совсем недавно.

Партнеры 

Я думал, что, въехав в город, увижу там одни развалины и руины после бомбежек - картину, которую все помнят по страшным телерепортажам о недавних боях. Вместо этого меня встретил невероятный строительный бум. Везде идет ремонт, большинство домов в деревянных строительных лесах, строятся новые надземные пешеходные переходы, автобусные остановки, в центре возвышается трехэтажный супермаркет, в паре сотен метров от восстановленного православного собора возводится по турецкому проекту огромная новая мечеть. Иногда напоминанием о войне вдруг вынырнет из новостроек полуразрушенное здание, но недалек тот час, когда и его поглотят волны массовой реконструкции.

Кадыров вместо рекламы

Через каждые двести метров на улице несет службу чеченский полицейский, вооруженный 'калашниковым'. На больших перекрестках установлены новые светофоры, днем в городе возникают транспортные пробки. До войны в Грозном ходили трамваи, но сегодня их вернуть не планируется, говорят, правда, о создании троллейбусной сети. Но пока что на улице можно встретить бронетранспортеры, усеянные вооруженными до зубов солдатами - хотя боев уже нет (за исключением отдельных перестрелок в горах), говорят, что вне территорий своих баз русские военные предпочитают передвигаться группами численностью не менее десяти человек.

На каждом втором билборде в городе изображен чеченский президент Рамзан Кадыров - иногда один, иногда со своим отцом, бывшим президентом, убитым в результате теракта, или с президентом России Путиным. Надписи на рекламных щитах пропагандируют верность чеченского народа своему президенту и России в целом.

Режим президента Кадырова мало чем отличается от центральноазиатских автократических моделей, но, разумеется, полностью подконтролен Москве. 'Когда весной этого года он стал президентом, люди по всей Чечне соревновались, кто в честь этого события забьет больше коров', - с мягкой иронией в голосе рассказывает одна из наших хозяек. Рамзан, как его обычно называют в Чечне, буквально повсюду - на телевидении, в газетах, вдоль дорог. В Чечне вещает два местных телеканала - по одному транслируются исключительно соревнования по дзюдо, каратэ или боксу (боевые виды спорта всегда были очень популярны в Чечне), по другому - все остальное. Львиная доля новостей посвящена Кадырову, часто это длинные, по несколько минут, записи его речей. Кадыров также любит, чтобы телевизионный штаб сопровождал его во время неожиданных инспекционных проверок строек, где он поверяет выполнение плана. Новости передают на двух языках - не редко телеведущий делает часть репортажа по-русски, а часть - по-чеченски, ведь все чеченцы - билингвы. Между собой они общаются, главным образом, на чеченском, но, например, в школах, обучение идет только на русском, а уроки чеченского языка проводятся лишь два-три раза в неделю.

Спешный ремонт

Кадыров управляет при помощи неких указов, никто не рискует нарушать его распоряжения. Как, например, приказ отремонтировать большинство зданий к первому мая этого года. Отреставрировали, конечно, только фасады - до внутренних помещений очередь дойдет только через несколько лет, или же (что наиболее вероятно) жителям придется делать ремонт самим. Торопливое проведение ремонта вызывает много опасений: времени для проведения качественных работ было слишком мало, кроме того, зачастую не проводилась достаточно тщательная проверка несущих стен, поврежденных во время войны. Поэтому многие жители боятся, что через пару лет здания в Грозном начнут сыпаться, как карточные домики.

Но все-таки жители города рады - стремительные темпы реконструкции вливают в их жилы оптимизм, в котором они так нуждаются. Они любят хвастаться, что Грозный был самым красивым городом Северного Кавказа. А сейчас станет самым современным. А кто за все это платит? Чаще всего звучит такой ответ: 'Не знаю, но мне все равно. Главное, что город строится!'. О некоторых вещах чеченцы предпочитают не задумываться или просто не хотят знать. Говорят, Кадыров просто приказал богатым чеченским предпринимателям и олигархам, живущим в России и во всем мире, отремонтировать определенное количество зданий. Если они хотят в будущем иметь с Чечней что-то общее. . .

Кроме того, деньги в Чечню из федерального бюджета посылает российское правительство. Каждая семья, лишившаяся дома или квартиры, имеет право на государственную компенсацию в размере 350 тыс. рублей (около 300 тыс. крон). Мало кому из них, конечно, удается получить даже половину обещанной суммы, которой хватает на ремонт одной-двух комнат - если повезло, и дом не сровняли полностью с землей. Коррупция пронизывает сегодня Чечню сверху донизу, а чиновников (и русских, и чеченских), решающих, кому выплачивать компенсацию, а кому нет, слишком много. . .

Что будет через два года?

Чеченские эмигранты, разбросанные по всей Европе и США, не могут даже слышать имя промосковского президента. Оставшиеся, однако, относятся к нему иначе: 'Конечно, Кадыров - бывший боксер, который даже десять классов не закончил, но нам сейчас нужна сильная рука, кто-то, кто обеспечит в стране безопасность и стабильность', - говорит пятидесятилетний Рустам.

Люди радуются относительно мирной жизни, город поднимается из пепла войны, но еще слишком свежи воспоминания о двух военных конфликтах, следовавших один за другим. И хотя об этом почти не говорят, каждый боится - если не третьей войны, так ухудшения ситуации. 'На стройке сегодня любой может найти работу, хотя, правда и то, что многие работают даром. Но что станут делать эти десятки тысяч людей через год-два, когда все будет отстроено?' - объясняет Рустам. Промышленность лежит в руинах, фабрики были полностью уничтожены, и восстанавливать их пока не собираются. К тому же, слишком много молодых людей, которые сегодня трудятся на стройках, до этого привыкли вести жизнь боевиков. На официальном уровне такими вопросами, конечно, никто не занимается. Чечня преподносится как неотделимая часть Российской Федерации, где нет опасности возникновения нового конфликта и где идет нормальная жизнь.

Однако присутствие здесь многочисленных гуманитарных организаций свидетельствует об обратном, и, может быть, поэтому они со временем начали раздражать российские власти. . . Отчаянная ситуация, прежде всего, в здравоохранении: война оставила шрамы на теле и душе, наверное, каждого. Туберкулез, врожденные патологии у новорожденных, посттравматический шок - все это, увы, повседневная реальность. Наверное, наиболее пострадавшей группой здесь являются русские, прожившие в Грозном всю свою жизнь. В отличие от чеченцев, которых, как могут, поддерживают большие семьи, русские, прежде всего, пожилые, оказались во время военной катастрофы всеми брошены. И сейчас о них, кроме нескольких добровольцев, не заботится никто.

Общество 'Беркат'

Группа примерно из двадцати русских стариков и старух ютится в полуразрушенном четырехэтажном доме в западном районе Грозного, которого еще не коснулась городская реконструкция. Это единственный дом, уцелевший в этом квартале - вокруг повсюду только обломки стен и кучи кирпича. В тротуаре перед входом застрял неразорвавшийся авиационный снаряд. Внутри, в почерневших, потрескавшихся квартирах, люди живут, как на свалке - живут тем, что найдут на улице. 'Это был чудесный район, я прожила здесь всю свою жизнь. А теперь? Я не понимаю весь этот ужас, я даже плакать уже не могу', - говорит Лидия Александрова. Она выглядит на восемьдесят, на самом деле ей немногим более шестидесяти. В Чечне люди часто выглядят на десять, двадцать лет старше своего возраста.

Как, например, господин Шавлахов. Он чеченец, отец трех дочерей. Ему сорок пять, но его можно принять за семидесятилетнего старика. У него туберкулез в последней стадии. Русские дважды сравняли с землей его дом, и у него уже нет ни сил, ни денег построить новый, он живет у соседей. Его жена умерла от туберкулеза в январе этого года, но дочери, к счастью, не заразились. Подобных случаев в Чечне тысячи.

Русским старикам, семье Шавлаховых и многим другим помогает чешское общество 'Беркат', по приглашению которого я попал в этом году в Чечню. В сотрудничестве с организацией 'Семья' это общество пытается оказывать в Грозном хотя бы самую необходимую врачебную помощь, раздавать лекарства, поскольку все здесь очень дорого (о бесплатном здравоохранении люди тут могут только мечтать). Для детей из неимущих семей 'Беркат' проводит курсы компьютерной грамотности и иностранных языков, открыта швейная мастерская. Конечно, это капля в море нужды опустошенной Чечни, но и за это жители Грозного благодарны.

__________________________________________________
Данный материал публикуется в рамках акции 'Переводы читателей ИноСМИ.Ru'. Этот текст обнаружила и перевела наш читатель Catherine, за что мы ей крайне признательны

More Information on Armed Conflict in Europe And Central Asia

More Information on Armed Conflict in Other Areas